Отзыв на дораму Flowers for Algernon

ты должен быть сильным, иначе зачем тебе быть?

что будет стоить тысячи слов,

когда важна будет крепость руки?

и вот ты стоишь на берегу и думаешь: «плыть или не плыть?»

© некто Чхве

Что для вас пафос? Для меня, много читавшей советскую научную фантастику в детстве, пафос выражается в воодушевлении от представления настоящего человека, Человека с большой буквы. В античном мире пафосом был анти-пафос, сопряжённый с глубоким страданием героя. И где-то посередине немецкие философы придумали противопоставить страданию возвышенность, показав, что борьба пафоса с анти-пафосом гораздо важнее, чем сама его суть. Вот этот смысл противоречия и ухватил за хвост Дэниел Киз в своём рассказе о Чарли Гордоне, расширенном впоследствии до полноценного романа.

Смогли ли японцы достоверно показать анти-пафос истории, суть разрушения личности и деградацию человека? Я этого почти не почувствовала. Идеалисты во всём не приняли спорную идею, оставив зрителю лишь лёгкие намёки на падение. В одной из линий памяти Сакуто они прямо говорят, что лучше уж смерть, чем подобное жалкое существование – с осознанием собственной никчёмности. Возможно, создатели дорамы пожалели чувствительного зрителя? Ведь созданный образ получился слишком хорош, чтобы над ним взаправду измываться половину экранного времени, пережёвывая раз за разом деградацию личности и выплёвывая остатки человечности. Тем не менее тем читателям, кто поклоняется рассказу «Цветы для Элджернона», а не роману, непременно нужно было показать облом анти-пафоса. Отличный в своей простоте приём: взять вдохновляющую и будоражащую зрителя возвышенностью идею и отобрать, когда он ею проникнется полностью. Облом такой сильный, что разочарования, а значит, и погружения, будет в разы больше, чем самой радости от прочтения дневника.

Получилось слишком просто: клёво было из умственно отсталого стать гением. Клёво, да! Но разве кто-то спорит? Если так хотелось раскрыть часть с повестью об умственном или душевном недуге, то гораздо проще было бы сделать не экранизацию Киза, а что-нибудь по мотивам с кивками и поклонами подлиннику. Здесь стоит вспомнить, что сам Киз сначала написал рассказ, в котором уже был раскрыт замысел о деградации. Умело совместил в малой форме научную фантастику, выражение слабоумия и падение личности после сильного взлёта. Но зачем-то позже он переписал его в роман. Мне кажется, что японцы захотели понять именно роман, суть его полноты перед исходной историей.

Всё дело в психоанализе. По-моему рассказ от романа отличается большим его количеством. Пускай дорама осовременила сюжет, добавила персонажей и расширила их истории, но именно в части психоанализа она старалась быть дотошно честной. Все примеры из прошлого главного героя очень простые и лёгкие для понимания. Они буквально по слогам разворачивают перед зрителем личность Сакуто. В какой-то момент начинает казаться, что маленький дурак дёргает подсознание смотрящего в экран простыми и одновременно тяжёлыми вопросами. Чем таким ты лучше меня? Если я не личность, то кто тогда?

Роман вместо рассказа не для того, чтобы показать рост или падение разума (хотя и это интересно), а чтобы раскрыть личность независимо от уровня ума – сама по себе сложная задача психоанализа. Дорама о том, что легко брошенные другими слова определяют не столько наш круг общения, сколько саму нашу личность. В какой из жизней Сакуто был счастливее? Ни там, ни там по-настоящему. Но душа всегда умела радоваться новым возможностям. Доказательство того, что герой непрерывно является личностью, которую окружающие не всегда видели до конца из-за стены нестандартного мышления. Тогда – слишком примитивного. Сейчас – слишком сложного. Пользоваться ею научились. Восхищаться тоже. А увидеть и принять – не от ума зависело, а от человечности. «Сочувствие от идиота – что может быть хуже? Друзья должны быть равны. А такой, как ты, для меня никто. И тем более не друг». Янагава тоже сволочь, но уже не на американский, а на японский манер. Японская сволочь от американской отличается глубоким раскаянием за кадром, которое дозволено увидеть только зрителю – ведь его не прочитаешь в дневнике главного героя.

Очень сильно повлияли на личность Сакуто его родители. Их, по правде сказать, слабые усилия в воспитании создали по-настоящему мотивированного ребёнка. Дурак стремился получить уважение матери и отца, похвалу. Гений пытался простить. Гений вообще много кого пытался простить. Например, второго отца – ещё одного умника профессора. Несмотря на ум, профессор умудряется заблуждаться в самых простых идеалах. Для него все вокруг дураки. Даже Адам и Ева. Мысль о том, что горе как раз-таки от ума, а не от его количества, приходится сценаристам пробивать в идеологию персонажа с боем. Он с упрямством настоящего идиота будет очень долго полагать искренность и доброту за глупость. И только откровенность человека, который эмоционально не успел вырасти вслед за разумом гения, положит конец бесплодным попыткам перекроить всё человечество под себя. Даже двух гениев: ведь убитый безразличием профессора мышонок тоже может тронуть сердце зрителя трагическим вопросом – жил ли он зря?

В отличие от друзей, которых герою придётся понять в их нежелании сочувствовать дураку или гению, девушку Харуку мужчине Сакуто нужно будет принять в виде её неустанной жалости. Казалось бы, похожие понятия: жалость и сочувствие. Вот только сочувствие Хиямы, обнявшего друга, когда тот пришёл на помощь, гораздо приятнее отказа от любви девушки, которая боялась навредить. Так боялась, что навредила ещё больше, чем могла бы, выбери она любой другой путь. История любви между дурачком Саку и умницей Харукой их обоих заставила повзрослеть. Через осмысление человеческого подвига, он же жертва науке и друзьям, девушка сможет осознать, наконец, что жалость к другим – это всего лишь отражение жалости к себе. Тот самый «третий путь», который выбрала и мама Сакуто. Всегда проще понять себя, чем кого-то ещё. И простить тоже.

Вместо одной влюблённой героини сценаристы дорамы решили предложить нам сразу двух. Дополнительная линия с трагедиями семей у друзей Сакуто добавляет драме психологизма. Разрушенные идеалы родителей. Постоянный поиск себя детей. Сначала я решила, что история Рио не вписывается в каноничный сюжет. Но когда этот самый сюжет начал разваливаться под гнётом драмы, именно линия Рио смягчила падение рассыпающихся осколков всего смысла трагедии. Мораль простая: если тебе плохо, то кому-то в этом мире ещё хуже. А значит, опускать руки просто нечестно по отношению к выданным судьбой возможностям. Ведь в хорошем сюжете всегда так: если на стене висит ружьё, то пускай оно непременно выстрелит в самый подходящий момент, оправдав чаяния зрителя о закономерном итоге истории.

Все сюжетные линии доведены до конца. Все судьбы логично закончены. И во всех в них отражается личность главного героя. Ямашита Томохиса сыграл просто превосходно. Не ожидала от него, если честно. До этого видела его только в «Коде «Синий». Там он, как мне казалось, не смог себя выразить. Словно рядом с ним стоял режиссёр и командовал: «Сдерживай себя! Кто угодно, только не ты!» В романе меня поразила одна из финальных сцен, когда герой пытался в последнем рывке надежды поглотить в себя цветы света, олицетворяющие уходящие навсегда знания. В дораме дурачок Сакуто постоянно пытается ухватить свет руками. Неосознанно герой путает завязку и развязку. Словно итог романа стал чем-то большим в современном мире. Очень много тёплого света и его незаметной красоты. Кадры так сильно насыщены им, как будто съёмки большинства сцен велись исключительно на закате в погожие деньки.

Японцы вообще весьма щепетильны в деталях и всему придумывают объяснения. Увлечённости прототипа героя классической музыкой в мечте о сыне профессора. Или, например, имени романа. Так, имя мыши – Элджернон – объясняется названием препарата, что сотворял из дурачков гениев. Цветы объясняются ещё больше. Это и цветочный магазин «Мечта», в котором работают Саку с друзьями и опекуном. А также цветок – отождествление вегетативного состояния безнадёжного в своей деградации человека. Даже оба брошенных героем букета с цветами хочется осмыслить. Наверное, они стали его разочарованием в окружающих с ростом ума. Цветов дорама показывает так же много, как и света. Невероятное по красоте зрелище – сочетание степенного повествования и почти фотографических в своём великолепии пейзажей.

Неплохо было бы сравнить дораму с чем-нибудь. Ведь гениальное произведение Киза много где успело найти своё воплощение или отражение. С культовым «Газонокосильщиком», с психоделической «Идиократией», с чувствительной «Областью тьмы», может быть даже с классикой «Собачьего сердца». Сайт предлагает для сравнения корейского «Хорошего доктора». Почему бы и нет? В чём-то приятный процесс – выцеплять из двух одновременно похожих и непохожих историй точки пересечения. Пожалуй, оставлю это занятие читателю проделать для себя самостоятельно. Чтобы насладиться им полностью.

Итак, смотреть или не смотреть? Тема как романа, так и дорамы сама по себе слишком тяжёлая, чтобы её можно было легко посоветовать. Но если уж посмотрите, то безучастным точно не останетесь. Разве может быть человеку неинтересно то, почему он человек? Спросите об этом дурака. Ему ли не знать.

P.S. После конкурса на сайте у многих создалось неправильное впечатление, что я увлечена (восхищаюсь?) психоанализом. Но это не так. Как я уже много раз говорила: мне ближе транзактный анализ, чем Фрейд. Поэтому гораздо больше уважаю рассказ Киза, нежели роман. Японцы же смогли усмирить во мне гнев к роману, предоставив ту самую мягкую версию психоанализа, которую я могу воспринять.