Отзыв на дораму The King's Face

Очень мощная, красивая и глубокая дорама. Настоящий шедевр. Увлекательная приключенческая фантазия с глубокими философскими размышлениями о жизни, созданная по мотивам реальной истории. Хоть и суровая, и жёсткая, но благородная и жизнеутверждающая. И, несмотря ни на что, настроение после себя оставляет светлое. Эта дорама проникнута не давящим сознанием неизбежности рока, а непокорным духом отчаянной борьбы. При мысли о ней встаёт в памяти чистая, морозная, синяя до черноты глубина зимнего неба, на котором так ярко сияют звёзды.

Главная тема дорамы: судьба и моральный выбор. Чтобы философские вопросы рассматривать удобнее, рассуждать доходчивее и приводить примеры нагляднее, в основу сюжета введено восточное учение о "чтении лиц": по чертам лица судят о характере, наклонностях человека и даже о его судьбе — о прошлом, настоящем и будущем. Не знаю, насколько соответствует показанное в дораме "чтение лиц" существовавшему в реальной истории способу гадания. Но в том виде, в каком оно показано, это — сложное искусство, основанное не столько на анализе и расчётах, сколько на интуиции.  

"Душа человека отражена в его лице" — это вовсе не значит, что красавец непременно должен быть достойным человеком, а урод — плохим или бездарным. Тайное значение черт лица вообще никак не связано с красотой или уродством. Например, король Сэчжон Великий, на чей портрет всю дораму благоговейно взирает Кванхэ, не был таким уж красавцем, и по портрету это видно. Но тем не менее на него показывают, как на высокий образец "лица короля", и даже разьясняют по каким-то признакам, чем именно это лицо так хорошо. За образец его берут потому, что тот факт, что Сэчжон и правда был Великий, ясен и без чтения лиц: добиться таких успехов в развитии своего государства редко кому из правителей удавалось, а ведь путь у Сэчжона был отнюдь не гладким, и при жизни его Великим не считали... Два прекрасных полнометражных фильма — "Астрономия" и "Язык нашей страны" — горькая правда о трудностях политики и достойный памятник Сэчжону и его талантливым соратникам.

В лицах героев дорамы "Лицо короля" тоже никакой связи между красотой внешней и внутренней не наблюдается: главные герои и героини все, как один, красавцы и красавицы, а по жизни идут совершенно разными путями — "кто в лес, кто по дрова".

Чтение лиц не так примитивно, как можно подумать. Оно вовсе не учит, будто бы у курносого человека непременно будет вот такой характер, а у крючконосого — вот этакий. Чтение лиц похоже на чтение иероглифов: как иероглиф, состоящий из нескольких черт, рассматривается не по частям, а в целом, так и лицо рассматривается не как сумма отдельных черт, а как единое гармоничное целое, где всё взаимосвязано. В иероглифе одна и та же черта в соединении с разными наборами других черт обретает разное значение. И сам иероглиф в соседстве с разными наборами других иероглифов проявляет разные грани своего весьма многоликого смысла. Так же и одна и та же черта в разных лицах может означать совершенно разные черты характера и судьбы.

Кто-то считает, что судьба человека записана где-то на небесах точно и однозначно, до малейшего шага, и человек идёт по предписанному пути, как поезд по колее. "И нечего рыпаться, смирись, терпи и плыви по течению." Кто-то считает, что судьба человека — это картина, которую рисует он сам, что всё — только в его руках, и человек может изменить судьбу по своему желанию, если очень сильно постарается. "А если не смог — значит, мало старался." Чтец лиц думает иначе. Для чтеца лиц судьба — это сложная дорога, многоветвистая, с развилками и схождениями, с некоторыми однозначно ясными ключевыми точками и с некоторыми туманными местами... Дорога, на которой переплетаются предопределённость и свобода выбора. Лицо — это иероглиф, а у иероглифа может быть много смыслов и ещё больше оттенков смыслов...

Существовало ли в истории такое интересное и глубокое учение о чтении лиц? Или же это аллегорическая сказка, которая отличается от настоящей исторической физиогномики так же сильно, как заветы древних учителей мудрости отличаются от того, что делали их неразумные последователи? Или всё показанное в дораме — просто красивая мечта о возможности одним махом "прочесть истинную суть и предназначение человека"? Ведь человеку хочется понять, кто он такой и зачем пришёл в этот мир, хочется видеть насквозь других людей, хочется докопаться до истины, а не витать в иллюзиях собственного сочинения, но путь к этому труден, вот человек и хочет сделать это как-нибудь попроще... Прочесть умную книжку о том, как видеть невидимое — и золотой ключик уже у тебя в руках, и ты зришь людей насквозь!

Кстати, о книжках. Уважение к образованию, к книге, этому источнику знаний, к учёным трактатам, обобщающим и хранящим опыт предков, — всё это в дораме пропагандируется. В кадре время от времени появляется то какая-нибудь особо ценная книга, то книжный магазин, то целая дворцовая библиотека, красивая и немного таинственная. И там, среди шкафов и полок с книгами, происходят то тайные поиски, то романтическое свидание, то — о, кощунство! — драка, то неожиданная встреча. И таким образом ненавязчиво преподносится мысль, что библиотека — место весьма нескучное) В сущности, это так и есть.

"Лицо короля" — одна из тех дорам, в которой идут рука об руку поучительное и увлекательное, философское и приключенческое, глубокий смысл и внешняя эффектность, и всё это сделано так мастерски, что просто завораживает.

Все прочие дорамы на тему физиогномики (чтения лиц), с которыми мне довелось познакомиться, были сделаны или очень жёстко, или очень мрачно, или с уклоном в мистику... Видимо, потому, что сама мысль о том, что судьба человека предрешена и отпечатана на его лице, словно клеймо, приводит людей в тягостное настроение. А уж мысль о том, что это "клеймо" кто-то может расшифровать и использовать для каких-то своих целей — ещё тягостнее. Потому и дорамные фантазии на эту тему мрачные. Но эта дорама совсем другая. "Лицо короля" — это взгляд с иной точки зрения. Лицо — не клеймо судьбы. Лицо — это лишь отражение внутренней сути человека. А также его связей с другими людьми, ибо ни один человек не оторван от окружающего мира. И, как следствие — в этом отражении читается и жизненный путь человека, естественно вытекающий из его собственной внутренней сути и из его связей с другими людьми. Лицо — не причина всего, а только следствие. А следствие можно изменить, ЕСЛИ ИЗМЕНИТЬ ПРИЧИНУ. Изменится человек — изменится и его лицо, и его судьба. Но первопричины, как всегда, очень трудно поддаются изменению...

Все главные герои дорамы "Лицо короля" — это люди не смиряющиеся и не сдающиеся, упорно движущиеся в том направлении, которое они сами для себя избрали — наперекор всему и вся. Они не склоняются перед тем, что им "предначертано" кем бы то ни было, будь то люди или судьбоносные знаки. Они — те, кто не смиряется с судьбой. Все эти упрямцы — люди разные, они по-разному смотрят на мир и руководствуются разными нравственными убеждениями, потому и их непокорность приводит к совершенно разным результатам. Никто из них не смог избежать своей судьбы, но все они изменили судьбу — кто в лучшую, а кто в худшую сторону. Тот, кто упорствовал в стремлении жить честнее, своим упорством проложил более достойный и более счастливый путь и для себя, и для других. А кто пытался проложить свой путь "всеми правдами и неправдами" — тот и свою жизненную дорогу усугубил, и всем вокруг испортил жизнь. Что было предначертано в лицах героев, то сбылось в их жизни, но сбылось не так, как предполагалось вначале, а по-другому. Вплоть до принципиальной разницы. И это приводит к мысли, что пройти путь своей судьбы достойно может только тот, кто не смиряется перед судьбой. А исполнить своё предназначение как следует может лишь тот, кто не забывает о совести даже перед грозным ликом "небесной воли".
 
 Два лучших чтеца лиц во всём Чосоне, два умудрённых жизненным опытом старца, — бывший придворный чтец лиц, слепой старик Пэк Кён, и служащий при короле главный евнух Сон. Совершенно разные...

Пэк Кён — твёрдый, как скала. Суровый и требовательный. Стойкий и бесстрашный. Свой дар он ни от кого не скрывает и действует всегда напрямик. Он знает предназначение каждого человека и жёстко требует, чтобы каждый человек своё предназначение выполнял.  И ничто на свете — ни уговоры, ни угроза смерти, ни слёзная мольба, ни бесчеловечная пытка — ничто не заставит его свернуть с пути, который он считает правильным, ничто не заставит его отказаться от своих убеждений, ничто не заставит его замолчать и смириться. Но от других он требует смирения — смирения перед волей небес. Потому что твёрдо верит, что так для всех будет лучше: "ведь сужденного не избежать, оно всё равно сбудется, так лучше не умножать неразумным сопротивлением свои и чужие страдания". Пэк Кён удивительно талантлив. Его способность к чтению лиц, к чтению душ и судеб людей — это уже не физиогномика, а что-то на грани ясновидения. Но всё же чего-то он не понимает в людях...

Главный евнух Сон — мягкий, как вода. Та самая, которая камень точит. Добрый и бесконечно терпеливый. Внешне покладистый, но внутренне очень упорный и настойчивый. Внешне смиренный, а по сути — непокорный и никогда не сдающийся. Он такой же бесстрашный и самоотверженный, как и Пэк Кён, только по-своему. Он не только видит людей насквозь, он ещё и верит в человека. Скромный и тихий, он не демонстрирует свой дар открыто: о том, что он читает лица, знают только те, кому надо это знать. Он никогда не требует, он мягко, но настойчиво убеждает. "Заставлять людей бесполезно — они от этого не изменятся внутри. Причина судьбы — внутри человека. Чтобы пустить ход жизни по более разумному руслу, надо не требовать от людей, чтобы они смирились перед своим предназначением, — надо сделать так, чтобы они сами захотели бороться за право жить так, как будет лучше и для них, и для окружающих. Надо воздействовать на душу человека. Надо переубедить его так, чтобы он сам, по своей воле решил пойти по лучшему пути. Надо изменить его внутренне — тогда и всё внешнее изменится. Это единственно верный путь." Пожалуй, евнух Сон понимает именно то, чего не понимает Пэк Кён...

Они — не самые главные герои в дораме, но именно с них начинается вся рассказанная в ней история. История про Сонджо, "короля без лица короля", про Кванхэ, "принца с лицом короля", про Ким Гахи, девушку с "чересчур драгоценным лицом", и Ким Дочхи, "человека с двумя лицами".

(ПОСТАРАЮСЬ НАРИСОВАТЬ ИХ ПОРТРЕТЫ, НИКАК НЕ РАСКРЫВАЯ СЮЖЕТ. С первыми тремя это нетрудно, но с четвёртым это сделать сложно — он весь такой неожиданный и загадочный, что даже самое общее рассмотрение его души и характера уже будет говорить о многом. Но — никаких конкретных примеров, никаких спойлеров!)

 Сон Чжо / Сонджо. Тот, кому, согласно "расшифровке" его лица, не стоило восходить на трон. И его об этом недвусмысленно предупредили. Правда, в последний момент. Но бывают на свете люди, которым лучше ничего не знать об ожидающей их судьбе. Потому что тогда их охватывает страх, неуверенность в своих силах и желание увильнуть от судьбы. И они в панике начнают делать именно то... что, как им кажется, спасёт их, а на самом деле как раз наоборот, только ускоряет неизбежное и усугубляет его во много раз. Королю Сонджо лучше бы не знать о том, что написано на его лице. Может быть, тогда он остался бы более вменяемым... Хотя благодаря тому, что он знал о своём лице, он начал учиться смотреть на себя со стороны, начал осознавать, что такое ответственность за последствия своих действий... 

На троне сидит 14-летний мальчишка-подросток... А если считать возраст не по-корейски, прибавляя один год, а по-нашему, то он даже 13-летний. Это — король Сонджо, только что возведённый на трон. Перед ним стоит придворный чтец лиц Пэк Кён и упорно твердит королю то же самое, что говорил ему до его восхождения на престол: "Ваше лицо — это не лицо короля. Если человек с таким лицом будет сидеть на троне, страну постигнут великие беды." Лицо у мальчишки злое и обиженное: "Этот дядька говорит про меня плохое, значит, он — враг. Враги — плохие, их надо уничтожать, иначе они уничтожат меня! Надо заставить этого злого дядьку замолчать, чтобы другим неповадно было!" Мальчишка повторяет то, чему его учили взрослые. То, во что он верит, как в истину.

Проходит много лет... На троне — взрослый король, статный и властный, выучивший "на отлично" непростую науку дворцовой жизни, умеющий придавать себе величественный вид и наловчивийся более-менее сносно держать в подчинении и даже в страхе своих министров и прочих подданных. Но в душе его всё так же терзают постоянный страх, злость и обида за то, что не всё в жизни получается так, как ему хотелось бы. Не получается у него наладить государственные дела как следует. Не получается у него заслужить у подданных славу мудрого и добродетельного короля. И твердит в нём всё тот же обиженный на весь белый свет мальчишка: "Все вокруг такие злые, один я добрый и хороший, сижу себе мирно, тихо... в танке. Отстреливаюсь."

Да, он всего лишь мальчишка. Выросший, но так и не повзрослевший по-настоящему. Истерзанный многими тревогами. Он раньше времени попал туда, где приходится трудно даже настоящему взрослому. Ему не хватило детства, ему не хватило любви и заботы близких. Да и было ли настоящим детством его дворцовое или околодворцовое детство-то? Потому он очень хочет, чтобы его кто-то полюбил, чтобы о нём кто-то искренне позаботился... Но он — король, и он прекрасно знает: любой человек, вступивший в политику, за проявление подобных чувств и пожеланий жестоко расплачивается. Как минимум, его перестанут уважать. И уж точно постараются обмануть, сыграв на чувствительных струнах его души. Потому Сонджо старается свои чувства замаскировать, облечь в "пафосную и эпичную" одёжку "политических интересов". И в то же время он осознаёт свою слабость, и его вечно грызут подозрения, что его слабость обнаружат и используют. Потому он не хочет верить никому. И тех, кто искренне питает к нему добрые чувства, он либо в страхе отталкивает от себя, либо держит на расстоянии "служебной субординации", — на всякий случай, так безопаснее... кажется ему. А то и вовсе попирает ногами проявления любви и заботы со стороны даже самых близких людей! Дескать, вы не подумайте, что я от доброго слова сразу растаю! Я тёртый калач, меня на мякине не проведёшь! В общем, ему давно надо лечиться у психиатра, а не королевством править.

В течение дорамы не раз бывало искренне жаль Сонджо. Как жертву дворцовой ядовитой атмосферы. И просто как бесконечно одинокого человека — одинокого прежде всего в душе. Особенно остро просыпается сочувствие к нему в те моменты, когда он буквально впадает в детство в обществе своей очередной любимой наложницы. Сразу видно: дитё дитём. "Бедный, бедный! Ему просто любви не хватало, оттого он и стал такой ненормальный..." Но проходит совсем немного времени — и всё это сочувствие и жалость к несчастному королю сами собой улетучиваются, когда Сонджо в очередном припадке подозрений проявляет чёрную неблагодарность по отношению к тем, кто о нём старательно заботился, и в приступе слепого и тупого воинствующего эгоизма демонстрирует совершенно наплевательское отношение ко всему на свете, кроме себя любимого. До такой степени, что волей-неволей изо всех чувств к нему остаются лишь презрение и ярость: "Да как тебя такого любить? Скажи на милость, каким образом к тебе возможно питать любовь, по-твоему?! Даже если ты сдохнешь, зараза, — и то жалко не будет!" Вот такие-то "качели" чувств по отношению к данному герою и продолжались всю дораму, без того богатую на всякого рода "качели"...

Главный жизненный вопрос у Сонджо: "Ты меня уважаешь?" С этим вопросом, выраженным в разных формах, он приставал ко всем вокруг, без исключения. И именно с этой точки зрения он оценивал и союзников своих, и противников. "Уважаешь или не уважаешь?" Каждый раз этот вопрос вставал во весь рост, занимая и первый план внимания, и второй, и третий, и уходили куда-то на десятый план все остальные "малозначащие" вопросы вроде "Где правда, а где ложь?" или "Что вообще происходит, откуда оно берётся, и что с этим делать?"

Неоднократно в течение дорамы встречались эпизоды, где Сонджо отдавал приказы, явно нежизнеспособные в существующей реальности. Так, что вспоминалась похожая сцена из замечательного советского фильма-сказки "Двенадцать месяцев". Ну точь-в-точь!

Сонджо:

Под праздник новогодний
Издали мы приказ:
Пускай цветут сегодня
Подснежники у нас!
В лесу цветёт подснежник,
А не метель метёт!
И тот из вас мятежник,
Кто скажет: "не цветёт"!

И министры, зная сумасбродный и беспощадный нрав своего короля, склоняются перед ним и поневоле подпевают:

Травка зеленеет,
Солнышко блестит,
Ласточка с весною
В сени к нам летит!
К нам летит... К нам летит... (Бр-р, холодно!) В сени к нам летит!

Что, впрочем, не мешает им успешно интриговать и наживаться — когда за спиной у короля, а когда и под самым его носом... Вопросы личной власти короля — это одно, а вопросы государственного управления — это другое, тут борьба посложнее. И если в вопросах личной власти Сонджо удаётся достигнуть успехов, то в вопросах государственных ему явно не хватает сил и глубины понимания. То есть при его правлении страна жила не под его управлением.
 
 Кван Хэ / Кванхэ-гун. Принц с "лицом короля". Поистине с лицом короля. Правителя. Государственного деятеля в полном смысле слова. У него есть то, чего так не хватало несчастному Сонджо: государственное мышление, способность охватывать умом понятия, ситуации и процессы более широкие, чем обычная межклановая борьба за власть во дворце и вне дворца. Умение понимать жизнь государства. Способность, которая есть далеко не у каждого политического деятеля... вернее даже — редко у кого.

В исторических дорамах немало образов достойных принцев, прекрасных и прекраснейших, но именно Кванхэ из "Лица короля" — самый впечатляющий. Он так хорош со всех сторон, что даже не знаешь, с какого конца начать о нём рассказ. Вот такие многогранно-идеальные герои "страшно трудны для портретов". Вроде всё в нём ясно и понятно, он прост и прозрачен, как стекло, а возьмись ухватить и запечатлеть словами его облик — не даётся в руки, утекает сквозь пальцы, как вода... Стремительная, быстрая, изменчивая, переливающаяся вода... Нет, не так уж он прост и не так уж легко понять его! Как запечатлеть разом, одновременно, многоцветное сверкание всех граней драгоценного камня? Как схватить красоту непрерывно клубящегося облака?

И, главное, не поймёшь, чего в нём и его поступках больше: трезвого хладнокровного расчёта или "безумству храбрых поём мы песню"? Возвышенного благородства или мальчишеского нахальства и беззастенчивости? Искренности, прямоты, открытости или ловкости и пронырливости? Пронырливость — не похвальное слово, но не знаю, как иначе назвать эту смесь хитрости и озорства. Вроде он весь такой белый и пушистый, лапки мягоньки, а коготок востёр и зубки налицо! Как хорошо, что эти коготки и зубки он никогда не направляет на несправедливое дело... И, что самое поразительное, весь этот букет качеств уживается в одном человеке совершенно мирно, ничто в нём друг другу не противоречит, и всё в нём настоящее и от души. Более того, порой противоположности сливаются воедино и проявляются одновременно. Так, что даже не всегда сразу разберёшь, когда он действительно в отчаянии безрассудно лезет на рожон, а когда у него продуманный тактический ход, лишь внешне кажущийся безумством. Он человек насквозь идейный, но он бывает и в меру прагматичен, когда надо. Редкое, восхитительное сочетание непреклонного стремления к честности и справедливости с талантом к политике. Просто чудо ходячее!

Что же главное, ведущее в нём, таком пёстром и сложном? Стойкость, мужество, твёрдый стержень в характере. И удивительная внутренняя свобода, смелость, идущая откуда-то из глубины. Смелость не только перед лицом опасности, но и во всём. И в том, как легко и открыто, без робости и стеснения, он признаётся в своих чувствах. И в том, как решительно он берётся за освоение всего нового, незнакомого, неосвоенного для него. Свобода не только в манерах и в речи, но и в том, как он относится к людям: не слишком заморачиваясь насчёт классово-ранговых различий, глядя на суть человека. Что и помогло ему в его ещё юные годы стать одним из самых талантливых чтецов лиц в Чосоне, то есть, проще говоря, хорошо разбираться в людях. Свобода и в том, как он относится к искусству, ставшему его главным оружием, — чтению лиц: с уважением, но без лишнего пиитета. Он верит в то, что на лице отражены черты характера и судьбы человека, но он не рассматривает это как преграду, как запрет, как безальтернативное указание, как колею. Он верит, что никому не заказан путь к чему-то более светлому, чем то, что есть. Он, Кванхэ, — оптимист по природе, потому что он по сути своей борец.

Вера в возможность добиться чего-то лучшего, не сейчас, так в будущем, вера в победу у него просто потрясающая. И откуда она берётся вопреки всему? Да ещё в таком количестве — просто неиссякаемом? Ведь ему не раз приходилось переживать и разгромное поражение в борьбе, и жестокое разочарование в самых близких людях, но это его не сломало, не лишило крыльев, а только закалило. Как будто у него где-то в глубине, "в тайниках души", бьёт родничок живой воды, дающий ему и жизнелюбие, и веру в свои силы, и полнейшее бесстрашие — на грани безбашенности. Перед любым сражением любой человек обычно взвешивает, оценивает свои силы, противостоящие силы, окружающую обстановку, и тревожно думает: "Получится? Не получится?" Переживает, волнуется, сомневается, робеет, гасит сомнения, храбрится...  А Кванхэ знает одно: НАДО! "Надо — значит, будем сражаться! Надо — значит, добьёмся! Каким образом? Придумаем!" И он будет придумывать, изобретать усердно и настойчиво. Не вышло одним способом — значит, надо искать другой. Кванхэ никогда не сдаётся, если знает, что то, за что он сражается — важно. Он будет пробовать снова и снова. А если очень важно — то будет стоять насмерть. Потому что у него высокое чувство ответственности. Пожалуй, именно оно в нём главное, ведущее, ключ ко всему и стрелка внутреннего компаса.

Много на свете есть людей, которые боятся вмешиваться в государственные дела, нести ответственность за судьбу государства, потому что осознают, как велика эта ответственность. Много на свете есть людей, которые влезают в государственные дела, совершенно не боясь, — потому что просто не осознают, что значит держать ответ за судьбу и жизнь всей страны. Кванхэ прекрасно осознаёт, что такое ответственность за страну. Но тем не менее берёт эту ответственность на себя храбро и решительно, хоть его при этом и пробирает дрожь. "Надо — значит, сделаю!" И это не легкомыслие — исполняет он взятый на себя долг весьма серьёзно. Он ведь серьёзный человек на самом деле. Его озорство и удальство — только средство психологической самоподдержки, и не более того. Да и проявлялось-то оно больше в юности, а с годами обилие пережитого и увиденного сделало Кванхэ более суровым и более строгим к себе... За время, показанное в дораме, он сильно вырос: от идеалистичного, но ещё неопытного юнца до настоящего государственного деятеля.

Да и был ли у Кванхэ такой выбор: брать на себя ответственность или не брать, выходить в своих действиях на уровень государственных дел или не выходить? Не было у него такого выбора. Даже если бы он отступил, когда мог, и нарочно постарался остаться "на втором плане" — ничего из этого не вышло бы...   

В самом начале дорамы есть такая сцена-завязка сюжета. Ночь. Темно. Кванхэ сидит в дворцовой библиотеке и тайком читает книжку. Сидит себе тихо-мирно, никого не трогает. Устал читать, задремал ненадолго. В библиотеку ворвались воры и начали рыскать по полкам. Кванхэ проснулся и пошевельнулся. Невовремя. Его заметили. И набросились, как на лишнего свидетеля. Кванхэ не дал себя убить так просто, стал уворачиваться и по мере сил отбиваться. Причём успешно. Происходит эпичнейшая драка: двое с мечами против одного безоружного, но весьма увёртливого. (Бедным книгам пришлось стать травой на поле боя и щитом в руках их любителя... смотреть больно на такое.) При первом просмотре дорамы этот эпизод выглядит просто как приключенческая деталь, добавленная в сюжет "для перцу". И лишь гораздо позже приходит мысль о том, что эта сцена на самом деле сделана не как "украшение", а как символ. В ней — вся жизнь Кванхэ. Не он начал драку: он просто оказался на дороге, по которой нёсся вихрь важных политических событий. И он оказался помехой, которая подлежит устранению. Поневоле пришлось бороться за выживание, бороться с противником, который превосходил его и числом, и оружием. Удары сыпятся один за другим, единственная возможность выжить и победить — успеть увернуться прежде, чем удар настигнет, успеть ускользнуть из-под контроля, выставить противнику препятствие... Поговорка "хочешь жить — умей вертеться" в буквальном значении. Главное — вовремя увидеть, куда направлен удар, главное — двигаться быстрее, чем противник! Не драка, а бег наперегонки, "в догонялки". В отчаянном напряжении. Без передышки. Вся жизнь Кванхэ была именно такой непрестанной битвой-гонкой, над ним всё время насвисала угроза. Он смог выжить и даже сумел добиться чего-то ценного для страны не потому, что был сильнее своих многочисленных противников, нет, они были очень опасными для него. Они то и дело "наступали ему на пятки". Но он двигался быстрее них, вовремя уходил из-под удара и наносил ответный удар неожиданным путём, ускользнув из-под самого лезвия меча, направленного на него. Он мыслил настолько быстро, широко, свободно и нестандартно, что противники за ним не поспевали. И книги помогали ему и спасали его не только в этой драке в библиотеке, но и всю жизнь.

Да, Кванхэ не мог остаться в стороне от бурного потока процессов, влияющих на жизнь государства, — по самому своему рождению не мог. Перед ним стоял совсем другой выбор: как пройти этот путь, кем быть и за что бороться? Быть обычным дворцовым деятелем, который просто борется за своё выживание, как его отец, король Сонджо? Или быть государственным деятелем, чья борьба гораздо шире и глубже, — не только за своё выживание, но и за выживание своей страны и своего народа, за лучшую жизнь для своей страны и своего народа? Кванхэ сделал свой выбор — он выбрал борьбу за государство. Вернее, он делал этот выбор много-много раз. Потому что политика регулярно ставит человека перед выбором — когда лёгким, когда трудным, а когда и вовсе невыносимым...  

Кванхэ и Сонджо — сын и отец. Или отец и сын? По силе духа и ума, по взгляду на жизнь Кванхэ годился в отцы своему отцу даже в юном возрасте. И, сам того не сознавая, Кванхэ всегда относился к Сонджо как умудрённый жизнью отец к сыну — с терепливой и заботливой любовью. А Сонджо, сам того не сознавая, относился к Кванхэ как буянящий сын-подросток к отцу — с вечными обидами по причине и без причины, с жаждой бунтовать и самоутверждаться.

В жизни встречается много самоуверенных сыновей, которые воображают себя умнее отцов без реальных на то оснований. Но иногда бывает и так, что отец и сын взаправду меняются местами, что сын оказывается мудрее отца и своим примером учит отца, как надо жить. Такая ситуация всегда болезненна для сына, который хотел бы видеть в отце настоящего отца, отца в полном смысле слова. И часто она не менее болезненна и для отца, который чувствует себя не в силах быть отцом в полном смысле слова такому выдающемуся сыну. И их обоих тяготит такая ситуация, — до тех пор, пока они не смогут принять своё истинное значение в жизни друг друга, пока не поймут, в чём заключается их настоящая ценность друг для друга.

Но Сонджо и Кванхэ не смогли понять, кто они друг для друга на самом деле. Вернее, Кванхэ-то почти понял, почувствовал интуитивно. А Сонджо не смог... или не решился? Оттого и дошло у них до трагического противостояния.

Даже взгляд на искусство чтения лиц у них двоих разный. Кванхэ верит в физиогномику, но он на неё не молится, он её не боится, он ею не ограничивается. Он ею пользуется, как одним из многих инструментов познания, но она не довлеет над ним. Даже в этом он мыслит как управляющий, а не как управляемый. А Сонджо не хотел бы верить в физиогномику, но верит, верит поневоле. Хотя и не умеет пользоваться ею самостоятельно: нет у него таланта читать лица, нужны помощники-специалисты. Он видит в ней источник всех несчастий своих, и ищет в ней способы защититься от новых несчастий. Он боится её. Он очень хочет быть управляющим, но всё равно мыслит как управляемый. И, глядя на своего сына Кванхэ, Сонджо регулярно задаётся вопросом: "Почему у него хватает смелости делать то, на что мне никогда духу не хватило бы, откуда у него такая уверенность в своих силах? Может, это потому, что у него "лицо короля" и он знает об этом?" А на самом деле ничего подобного... Кванхэ знает, что черты его лица указывают на то, что он подходит для должности правителя. Но он никогда не зацикливался на этой мысли, и в трудные времена эта мысль не была для него опорой. Наоборот, временами он даже сомневался: "Раз у меня не выходит сделать всё, как надо, и раз не складывается у меня всё удачно, — так может, у меня на самом деле не такое уж хорошее лицо, как кажется? Или я что-то делаю не так?" Он всегда больше смотрел на практику, чем на какие бы то ни было теории.

Много уж написано о Кванхэ, а удалось ли нарисовать его настоящий портрет — не знаю... Но вкратце весь его образ и всю его жизнь можно выразить в одном куплете известной песни:
 
Надежда — мой компас земной,
А удача — награда за смелость.
А песни довольно одной,
Чтоб только о милой в ней пелось.

В песне Анны Герман, конечно же, слова другие — "о доме в ней пелось". Но у Кванхэ не было такого уютного, надёжного, мирного, родного дома, мысль о котором поддерживала бы его. У него был только дворец, место родное, но далеко не уютное, не мирное и не надёжное: дворец — это не тыл, не дом, дворец — это фронт, это поле постоянной битвы. Среди которого душу Кванхэ согревала бережно хранящаяся в памяти детская песенка, которой когда-то научила его подружка — будущая любовь всей его жизни.

 Ким Га Хи. Девушка с сильным и стойким характером и с тяжелейшей судьбой. За защитной коркой недоверчивости и замкнутости она прячет нежное, верное и очень ранимое сердце.

Если чтец лиц воодушевлённо провозглашает: "У тебя драгоценное лицо!" — что из этого следует? "Надо же, какой комплимент!" или "Ура, счастье привалило!"? Ничего подобного... В чтении лиц термин "драгоценное лицо" означает лицо женщины, которая способна стать достойной парой правителю, "дополнить его лицо", стать его опорой и поддержкой, даже его спасением, которая может одним своим присутствием подарить ему душевное равновесие, крепость здоровья, счастье и удачу... и которая вынуждена будет разделить трудный путь этого правителя, вынести на своих плечах все тяготы и страдания, с этим связанные. "Драгоценное лицо" — это не "счастье привалило", это "повестка пришла", вызов на государственную службу.

А уж если лицо настолько "драгоценное", что ему назначено "дополнять лица" не одного, а сразу двух правителей одновременно... Это уже сущее проклятие, а не предназначение! Что в таком случае делать нормальной, порядочной девушке, которой совершенно не хочется принадлежать сразу двум мужчинам, которой претит сама мысль превратиться в ловкачку-вертихвостку? Конечно же, бежать подальше от такого "высокого" предназначения! Скрыться от него во что бы то ни стало!

Но... можно ли сбежать от судьбы? Нет. Ни сбежать, ни скрыться... Так же, как невозможно убежать от самого себя. Причины судьбы — в самом человеке, и куда бы человек ни пошёл, он носит свою судьбу с собой. Как верблюд носит свои горбы.

У верблюда два горба,
Потому что жизнь — борьба...

Большинство корейских главных героинь, столкнувшись с непреодолимостью судьбы, смиряются с ней и идут по своему тернистому пути с печальным выражением стоического терпения и добропорядочного самоотречения. Но не Ким Гахи! В сущности, ей тоже присущи и стоицизм, и самоотверженность, но в ней они звучат совершенно по-другому. Для неё действительно жизнь — борьба. Борьба отчаянная и напряжённая. Битва. Для Ким Гахи стоицизм и самоотверженность — это не значит смириться с судьбой, это значит встать, как скала, и не принимать своё "высокое двуличное предназначение", не смиряться с ним и не соглашаться внутренне, какие бы беды ни сулила эта дерзкая непокорность!

Ким Гахи вызывает к себе глубокое уважение своим упорным, деятельным, боевым, несдающимся характером. И восхищение своей стойкостью, верностью, бесстрашием. Она никогда не изменит тому, во что верит — ни своим нравственным принципам, ни своей дружбе, ни своей любви. И уж если она выбрала путь, то не так-то просто заставить её изменить маршрут. Даже когда под давлением непреодолимых обстоятельств ей приходится отступить от того, за что она боролась, что было ей дорого, что она так старалась сохранить, — даже тогда она выглядит и ведёт себя не как тот, кто "машет белым флагом", а в духе "наши доблестные войска под давлением превосходящих сил противника отступили в порядке на заранее приготовленные позиции". Потому Ким Гахи и вызывает к себе глубокое уважение. И даже когда она ошибается в выборе, даже когда её поступки возмущают, всё равно, даже тогда не исчезают ни сочувствие, ни уважение к ней. Да, она не стопроцентный идеал. И не безошибочный великий стратег. Она — живой человек. Просто человек с очень трудной жизненной дорогой. Молодая девушка, прошедшая не по годам тяжёлые и не по-женски суровые испытания. Она просто борец, который сражается, как может. И никогда не сдаётся.

Жизненный путь и борьба Ким Гахи для зрителя, конечно, захватывающее зрелище. Что-то вроде "всепобеждающие против непобедимых". Всепобеждающая судьба против непобедимой Ким Гахи. Битва, в которой так и не получилось победителя и побеждённого. Ким Гахи, несмотря на все её усилия, всё-таки пришлось пройти через всё, о чём предвещали черты её прекрасного и несчастливого лица. Но она прошла не так, как было предназначено, а принципиально по-другому, более честным путём. И тем самым она осталась непобеждённой.

Нельзя избежать судьбы. Но можно преобразить судьбу. Ким Гахи это доказала своей жизнью. И даже великий чтец лиц, суровый знаток человеческих судеб, непоколебимый Пэк Кён после неоднократных встреч и споров с ней всё-таки признал её правоту, сказав, что возможность изменить своё лицо и свою судьбу у человека действительно есть. Да, такая девушка, как Ким Гахи — достойная пара такому бесстрашному и не сдающемуся борцу, как Кванхэ, его настоящая "вторая половина".

Кванхэ ничего не знал о судьбе, которая уготована Гахи, потому что так и не смог прочитать её лицо. Один раз в жизни начал читать, сбился, запутался, остолбенел от нахлынувших чувств, — да так с тех пор и не пытался больше) У него даже мысли не возникало попытаться "прочитать" её. Она для него всегда была Гахи, просто Гахи, его единственная любимая, и неважно, что там написано у неё на лице. Потому её лицо, из-за которого она столько раз переживала и чувствовала себя несчастной, не было для него ни "драгоценным", ни "проклятым", оно было просто прекрасным.

Их взаимная любовь — трудная и мучительная, её история — это тернистый путь самых суровых и жестоких испытаний на прочность. Как и сами герои, их взаимное чувство регулярно оказывается на грани гибели. Но, как и сами герои, их взаимное чувство оказывается на редкость живучим и стойким, и расцветает вновь и вновь после любых ударов, казавшихся смертельными.

И даже тоненькую нить
Не в состояньи разрубить
Стальной клинок, стальной клинок...

Не стоит, однако, ждать, что раз любовь такая сильная и крепкая, то тут непременно будет или буря пламенной страсти, или образец прекрасной нежности, или изобилие милашества. Ничего такого не стоит ожидать — во избежание разочарования. Точно так же, как не стоит ожидать больших и красивых цветков от какого-нибудь стойкого и живучего придорожного растения вроде подорожника или спорыша, по листве которого регулярно проходят то чьи-то ноги, то копыта, то колёса, а оно всё равно живёт, растёт и цветёт. У таких растений цветы скромны и просты. Так и здесь. Ни окружающая обстановка, ни характеры самих героев не располагают ни к чему страстному, нежному или милому. Любовь Кванхэ и Ким Гахи — это простая, суровая и строгая любовь двух соратников. Это романтика героизма и самоотверженности, когда человек готов рискнуть и пожертвовать и жизнью своей, и всем, что у него есть, ради спасения своего любимого. Это редкие, но яркие мгновения романтических встреч. Это недолгая и суровая "совместная счастливая жизнь" — сражение бок о бок в одном бою. Это молчаливая, тайная, скрытая защита и поддержка на расстоянии. Это невысказанные признания, которые язык не решается произнести, так как всё время кажется: нет, только не сейчас, сейчас нельзя, сейчас не то время...

Впрочем, последнее больше относится к Ким Гахи. Кванхэ всегда высказывал свои чувства к Гахи более открыто, чем она свои чувства к нему. Наверное, потому, что в его характере была не просто смелость, а смелость отчаянная, порой заходящая на грань безбашенности, какая-то неизвестно откуда берущаяся уверенность в своих силах и в том, что всё преодолимо. А у Ким Гахи, с детства привыкшей ради самозащиты и ради спасения близких постоянно сдерживать и скрывать себя настоящую, этих ценных качеств никогда не было. Она вообще не отличалась излишней разговорчивостью и больше склонна была молчать, как пленный партизан. Она больше выражала свои чувства не словом, а делом.

Последняя совместная сцена Кванхэ и Ким Гахи в последней серии, когда они молча стоят рядом и смотрят вдаль... Любовь их по-прежнему крепка, но тем не менее они оба знают, что эта встреча для них — последняя, и что по-другому — нельзя. Сколько у них уже было таких "последних" встреч... Но они верят, что эта — уж точно последняя. Потому что после всего пережитого между ними — уже в который раз! — пролегла невидимая и непреодолимая пропасть, но уже гораздо более глубокая, чем раньше. И они стоят и смотрят вдаль, не в силах даже обняться на прощание. Но кто-то сказал, что настоящая любовь — это не значит смотреть друг на друга, это значит смотреть в одном направлении. А значит, когда-нибудь великий магнит под названием "кармическая связь" снова притянет их друг к другу. Встреча будет вновь. А если и не будет ни встречи, ни сотрудничества на расстоянии — то в душе они всё равно никогда не расстанутся. Они — навек соратники. Навек они — источники страданий и поддержки, опасностей и спасения друг для друга.

У него — снова бесконечная борьба... Жизнь их разлучает, как и прежде...
...В небе незнакомая звезда
Светит, точно памятник надежде.

 Ким До Чхи. Человек с двумя лицами. Только ли с двумя? Пожалуй, их у него побольше... Человек, которого не поймёшь с первого взгляда, которого не раскусишь запросто. На протяжении дорамы он очень сильно меняется. Сперва юный и неопытный, но отважный борец за справедливость. Затем по-прежнему борец и бунтарь, но уже с циничным взглядом на пути достижения высокой цели, — один из тех деятелей, которые "средства оправдывают целью, а недостижение цели — недостатком средств". Затем — мятежник, проникший в дворец, слившийся с окружающей средой и насквозь пропитавшийся дворцовыми методами и дворцовыми понятиями. И наконец — типичный царедворец, беспринципный, безжалостный и бессовестный, отличающийся от других только редкой масштабностью амбиций и особо выдающимся талантом ко всякого рода преступлениям. Крупный, опасный хищник-одиночка, враждующий со всем миром и ловко использующий всех вокруг. Глядя на все эти метаморфозы, поначалу думаешь: "Он сильно изменился." А потом понимаешь: ничего подобного. Внутри, по сути своей, он всегда оставался одинаковым, менялась только тонкая внешняя оболочка. Он не изменялся, а линял. Как змея, которая сбрасывает пришедшую в негодность старую кожу и наращивает новую кожу. Ким Дочхи под конец дорамы часто сравнивают со змеёй. Хотя это как-то обидно и несправедливо... по отношению к змеям. Змеи — животные, они просто живут: охотятся ради еды да обороняются от врагов. Они не плетут дворцовых интриг, не произносят коварных софистических речей, не сочиняют ядовитых иезуитских философий...

Ким Гахи говорила: "Когда-то у нас с Ким Дочхи была общая цель, общая мечта — построить общество равенства. А потом он изменился, и наши пути разошлись." На самом деле это не совсем так. У них никогда не было общей мечты. Им только казалось, что мечта у них общая. Произнося слова "общество равенства", они думали о совершенно разных вещах. Ким Гахи думала о мире, в котором все люди смогут жить лучше. А Ким Дочхи думал о мире, в котором вознесётся на вершину он сам. Потому Гахи думала, что Дочхи всегда будет верен их обществу и их общему делу, а Дочхи полагал, что Гахи всегда останется верна его собственной распрекрасной персоне. А потом, обнаружив, что жестоко ошибались, они оба обвинили друг друга в измене прежним идеалам...

И Ким Гахи, и Кванхэ — из тех людей, которые готовы пожертвовать собой ради идеи. А Ким Дочхи — безыдейный. Идеи для него вторичны, они — лишь средство, а цель у него проста: не быть рядовым, стать выше других. Оттого и "почерк" в искусстве чтения лиц у Ким Дочхи и у Кванхэ разный — Кванхэ старался увидеть истинную суть человека, а Ким Дочхи больше выискивал в человеке тёмные стороны, которых нужно опасаться и которые можно использовать. Но именно этот однобокий подход иногда подводил его, давал сбой в точности гадания.

Ким Дочхи чем-то похож на большую и красивую хищную птицу. Движения сильные, но плавные — идёт, как танцует, словно артист на сцене. От осанки до малейшего жеста, от уверенной улыбки до внушительного взгляда — всё точно выверено, выточено, вышлифовано, всё рассчитано на создание максимального эффекта. Если сравнить Кванхэ и Ким Дочхи, то Кванхэ с возрастом стал держаться строже, проще и скромнее, чем в пору своей нелёгкой, но удалой и жизнерадостной довоенной юности. Пережитые страдания и впечатавшиеся в память зрелища народных бедствий сделали его более серьёзным и суровым, а чувство ответствености за судьбы страны и всех её людей заставило забыть о себе. Ким Дочхи же — наоборот: чем старше он становился и чем большую власть набирал, тем больше он... выражаясь литературно — рисовался. Грубо говоря — выпендривался. Причём для него эта внешняя эффектность была не простым "рабочим инструментом" и не "защитным доспехом" политика, который заковывает своего хозяина в строгие рамки, а наоборот — вдохновенным творческим полётом. Такова суть характера Ким Дочхи: для него естественно рисоваться перед всеми подряд. Он — ходячий "театр одного актёра", и для каждого "спектакля", для каждого типа "зрителей", для каждой исполняемой задачи у него припасена своя "роль". Поэтому никто не видит его истинного лица. Но и он сам не знает своего истинного лица, потому что даже перед самим собой он играет роль. Именно перед собой он рисуется больше всего. И сам верит в этот тщательно приукрашенный и со всех сторон оправданный образ самого себя. И умеет передавать эту веру другим людям...

"На заре туманной юности" это было достаточно искренним самообманом: ему и самому казалось, что у него есть какие-то идеи и идеалы, что он кого-то любит и кого-то жалеет... Он сам верил своим "крокодиловым слезам", когда собственными руками убивал "во имя цели" своих же соратников. В зрелые годы это уже не самообман, а настоящая одержимость. Давно прошли времена мимолётных сомнений, смутных угрызений совести, активных самооправданий, выстраивания идеологии "для прикрытия"... Всё это ему уже не нужно. Он охвачен одной жаждой, одним стремлением — ВОЗВЫШАТЬСЯ НАД ВСЕМИ И ВЛАСТВОВАТЬ. Он весь слился с этой целью. И идёт к ней без оглядки, как самонаводящаяся ракета, подминая под себя всё. Обоснования и оправдания для своих действий он уже не обдумывает, а производит автоматически, мимоходом.

Многие борцы за права народа изначально вступали на путь борьбы из-за личной обиды. Как сказал Федот-стрелец царю: "Ты всему народу в душу наплевал в моём лице!" Но в этих людях благодаря личной обиде появлялось понимание и сочувствие к другим людям, которые так же пострадали, как они. И поэтому они — кто раньше, кто позже — приходили к борьбе уже не лично за себя и своих близких, а за всех своих "товарищей по несчастью", за весь народ. Таким путём — от личных невзгод к государственному мышлению — шли, например, легендарный Хон Гильдон и его отец Амогэ в дораме "Бунтарь Хон Гиль Дон" 2017 года. Но с Ким Дочхи никакого подобного прозрения не произошло. Несправедливость, произошедшая с его семьёй и с ним самим, породила в нём жажду мести и толкнула его на то, чтобы примкнуть к рядам других борцов, так же недовольных государственной системой, но она не пробудила в нём настоящего сострадания к своим товарищам по несчастью.

Если бы Ким Дочхи всё удалось и он сел на трон... каким правителем был бы он? По каким принципам он стал бы организовывать жизнь в стране? Как бы выстраивал свои взаимоотношения с подчинёнными и с народом? Об этом он не говорил ни разу. "В тот момент, когда я, сын самого низкорангового из простолюдинов, смогу стать королём, родится общество равенства!" — дальше этого даже самые пламенные из его речей никогда не заходили. Похоже, о государственных заботах он даже и не думал никогда. Ким Дочхи — не государственный деятель, а чисто дворцовый. Причём, что удивительно, прирождённый. Хотя он вырос в семье самой что ни на есть простой, бедной, неграмотной и от политики далёкой: он сын мясника. Мясники принадлежали к самому низшему, самому презираемому классу в чосонском обществе. Все чосонцы, от королей до крестьян, обожали разнообразные мясные блюда, но при этом все они дружно презирали мясников, потому что их работа грубая и грязная. "Лодыгу в кашу, а повара взашей", никакой благодарности... Выросший в нищете, невежестве и унижении Дочхи, однако, не стал грубоватым, простым и прямолинейным, как другие подобные ему люди. Наоборот, он из тех, кто любит во всём изощряться. Жизнь его семьи вызвала в нём отторжение и жажду жить другой жизнью. У него проявился такой исключительный талант ко всякого рода интригам и заговорам, что ни один из потомственных чиновников-политиков дворянского звания не мог тягаться с этим бывшим потомственным бедняком. Причём это не оттого, что "голь на выдумки хитра". У Ким Дочхи — не обычная смекалка ловкого и живучего простолюдина, а настоящее чисто дворцовое мировоззрение, чисто дворцовый тип мышления. В те молодые годы, когда у всех нормальных людей ещё некоторая наивность и простодушие в глазах светятся, у Ким Дочхи вместо этого уже был какой-то простодушный цинизм: "Если ситуация трудная и опасная, надо обязательно кого-нибудь укокошить, желательно тайком, концы в воду, — и вместе с человеком исчезнет проблема. Кого-нибудь принести в жертву — и всё пойдёт на лад." Типичное дворцовое мышление... Ким Дочхи в прошлой жизни точно был политиком-интриганом! Но государственное мышление у него отсутствует в принципе, как таковое. Все его таланты, ум и расчётливость, вся его бурная деятельность, все его мечты и амбиции ограничиваются стенами дворца, а страну и народ он... практически не видит. Для него страна и народ — это не основа основ, а просто приложение к дворцу. Точно так же, как и для многих обычных царедворцев.

Ким Дочхи очень похож на Сонджо: оба в своё время увлекались благородными идеями и оба забрасывали эти идеи на дальнюю полочку, как только речь заходила об их личных амбициях. Оба умеют иногда рисковать, но настоящей самоотверженности нет и в помине. Оба в трудное для страны время под предлогом "важных государственных дел" занимались решением чисто личных вопросов. Оба всю жизнь создавали из себя красивую и величественную картинку. Обоих больше всего на свете волновал вопрос: "Кто меня уважает, а кто нет?". Только у Ким Дочхи всё это — в ещё более серьёзной форме. Сонджо — глупый и самолюбивый взрослый ребёнок. Не дорос ишшо. А Ким Дочхи — в полной мере взрослый и очень даже высокоразвитый мерзавец. Он уже вырос, да только не в ту сторону. Из всего этого вытекает неутешительный вывод, что если бы Ким Дочхи сел на трон, он был бы ещё хуже Сонджо: ещё больше приставал бы ко всем окружающим с вопросом "Ты меня уважаешь?" и ещё более наплевательски относился бы к реальным нуждам государства. Тем более, что у Ким Дочхи как у правителя с "низким происхождением" и "незаконным восхождением на престол", было бы во много раз больше реальных причин дрожать за свой трон и намного больше препятствий на пути установления своей власти. А в таких условиях многие правители зацикливаются на личных разборках с политическими противниками, а государственные дела оказываются заброшенными "за недосугом"...

В его последней речи, обращённой к Кванхэ, его уровень мышления ярко проявляется. "У тебя с рождения было всё, а у меня — ничего. Почему ты думаешь, что ты имеешь право сидеть на троне, а я не имею?" Блестящее обоснование. То есть речь ведётся не о том, как наладить более-менее нормальную жизнь в исстрадавшейся стране и какой правитель для этой цели лучше подойдёт... а просто о том, кто на золотом диванчике сидеть будет: "Сами посидели на троне — дайте и другим посидеть! В порядке живой очереди! Кто тут в цари крайний? По одному трону в одни руки!!"
 
***

Доверие и недоверие... Откуда они рождаются? Тема человеческого доверия — вторая главная тема дорамы "Лицо короля". Доверие и недоверие показаны во всей своей парадоксальности, нелогичности, порой даже нелепости... но, к сожалению, это не ошибка сценариста, напротив, это очень жизненно. Доверие и недоверие не всегда основываются на каких-то логических доказательствах, часто они возникают спонтанно, стихийно, интуитивно, как любовь и ненависть. Нередко даже с первого взгляда... Но не всегда это неизвестно откуда берущееся доверие или недоверие оказывается справедливым. Порой оказывается совсем наоборот: доверие возникает к тому, кому доверять бы не стоило, а недоверие достаётся тому, на кого можно было бы положиться. Причём происходит это не только НЕ благодаря фактам и доказательствам, а порой даже вопреки им! Просто "потому что потому"! Это выглядит бредово, когда происходит на экране, когда смотришь со стороны. "А там, в гуще событий, человеку бывает виден только близкий предмет." (Н.В.Гоголь, "Мёртвые души") В своей собственной жизни порой то же самое, что возмущало на экране, кажется правильным и логичным, обоснованным дальше некуда, прям так и должно быть. Кажется, кажется... и кажется... так до самого горького прозрения.

Хочется поразмышлять об этом... Но невозможно это сделать, не выдав повороты течения сюжета хотя бы в самых-самых общих чертах. Так что, ЕСЛИ ВЫ ЕЩЁ НЕ СМОТРЕЛИ ДОРАМУ — ПРОПУСТИТЕ НЕСКОЛЬКО АБЗАЦЕВ И ЧИТАЙТЕ ДАЛЬШЕ ПОСЛЕ ЗНАЧКА ТРЁХ СНЕЖИНОК.

Почему Гахи так долго не доверяла Кванхэ, так легко верила любым подозрениям и обвинениям в его адрес? Ведь от природы она была достаточно умна и не страдала излишком подозрительности. Почему с ним она была такой молчуньей, такой "и-так-всё-ясно"? Пара совершенно безобидных обманов в детстве, да и то совершённых из лучших побуждений, уж никак не могла быть достаточно веской причиной, чтобы сказать: "Всё — ложь. Что тогда, что сейчас." А она именно так и думала: "У него всё — ложь." И терзалась мыслью, что любит такого человека. Любит и не может выбросить из сердца вопреки всему, даже вопреки собственному недоверию. И в тоже время не верит ему — вопреки всему, даже вопреки своей любви...

Почему она же так добосовестно, действительно по-дружески относилась к Ким Дочхи, долго не верила в его вину, даже когда начала замечать нечто подозрительное в его поведении? Ведь по характеру она не так уж легковерна. Только увидев самое твёрдое доказательство, она решилась признать его измену и порвать с ним, и то не молчком, а поговорив напоследок честно и открыто, "поставив все точки над i". Перед ним она выполнила свой долг дружбы до конца. Почему же с Кванхэ было иначе?

Причём, что интересно, увидеть доказательства невиновности Кванхэ и поверить ему — поверить уже безоговорочно и навсегда — она смогла только после того, как порвала с Ким Дочхи. Видимо, что-то в ней самой изменилось после этого...  

Почему Сонджо, этот подозрительный, мнительный Сонджо, не доверявший никому, даже собственным сыновьям, так доверился коварному Ким Дочхи, сделал его своим доверенным человеком? Конечно, Ким Дочхи-то притворялся, и очень умело, подсовывал доказательства своей верности самым усердным образом. Но Сонджо не верил даже самым верным людям. А тут вдруг поверил. Может, поверил именно потому, что Ким Дочхи был внутренне похож на него?..

Почему Сонджо смог довериться Ким Гахи в такой ситуации, в какой любой другой человек не доверился бы ни за что? Любой политик на его месте на все её клятвы и заверения ответил бы: "Что за бред?!" А он во время разговора с ней вдруг — чисто интуитивно — почувствовал себя спокойно и надёжно. Первый раз в жизни. Без всяких видимых причин. И доверился этому чувству... Доверился, пожалуй, не столько ей, сколько себе... И даже когда его уснувшая подозрительность проснулась снова и взбесилась, он всё равно не отдалил Ким Гахи от себя. Наоборот, нарочно оставил её поближе, чтобы соревноваться с ней: кто кого...

***

 Однако в то время, пока главные герои дорамы мучаются выбором между доверием и недоверием, зрителю подобных мучений переживать не приходится: он верит этой дораме! Веришь ей и благодаря, и вопреки, и потому что, и несмотря на, и по-всякому, но — веришь без оглядки, как в живую жизнь. Потому что невозможно иначе, уж очень искренне играют актёры, уж очень увлечённо создают свой кружащийся в вихре мир все творцы этой удивительной дорамы... Нет, поначалу, конечно, смотришь на всё творящееся на экране несколько скептически: "Я же вижу, вы нарочно делаете всё, чтобы меня увлечь и впечатлить. Ну-ну, посмотрим, как это у вас получится, и вообще, ещё поглядим, куда это вы меня влечёте..." Но постепенно, шаг за шагом, дорама нравится всё больше и больше. В начале — молодецкая удаль вопреки окружающей невесёлой обстановке, затем — серьёзность и глубина. Боевой настрой и стремление ко всему хорошему вопреки всему плохому. Отчаянная борьба и с врагами, и с судьбой. Непреклонная борьба за честь и совесть, за народ и родину. И тот самый "живой огонь морозного сибирского тепла", та болезненная, но живительная горечь оптимистической трагедии, когда страдания не остаются напрасными, есть ради чего и всё незря! Невозможно не проникнуться! И, не заметив, когда это началось, ты уже вжился в дораму, привязался к героям, смотришь не отрываясь... Ты кружишься с дорамой в стремительном вальсе. Да ещё под такую музыку! Композитор и музыкальный руководитель О Чжун Сон, чьей музыкой дышали такие дорамы, как "Городской охотник" и "Вера", умеет создавать не просто музыкальное сопровождение событий, но музыкальный рассказ без слов о самой сути событий, взгляд откуда-то сверху на всё происходящее, целый мир, сотканный из звуков, камертон, на который настраивается вся дорама.

 Взгляд Иного Мира на творящееся на земле. Взгляд, который видит насквозь. И не скроешься, не спрячешься, — бесполезно. Взгляд, который нет смысла пытаться обмануть — всё равно не обманешь, потому что он не смотрит на внешнюю оболочку, а видит истинную суть и событий, и людей, и их мыслей, и их чувств. Видит истинное лицо каждого, видит все черты его души — и прекрасные, и безобразные, и всякие. Взгляд одновременно и добрый, и беспощадный. Взгляд, который спрашивает: "Кто ты? На какой ты стороне? И куда ты идёшь? Выбирай. Делай выбор. Решай. Не откладывая "до лучших времён", а прямо сейчас!" Чей это взгляд, строгий, но справедливый, взирающий откуда-то с высоты? Всевидящее Око Небес? Или внезапно сбросившая оковы твоя же собственная совесть? Трудно сказать... Трудно даже передать словами это чувство... Но именно этот взгляд звучит, говорит, рассказывая обо всём, что видит, в композициях "King's Son", "King And Kingdom", "Agony Of A King", "The King's Face". Да и во многих других композициях чувствуется далёкое эхо этого идущего неизвестно откуда голоса. Философская глубина дорамы "Лицо короля" наполовину создана именно этой музыкой!

Музыка О Чжун Сона к дораме "Лицо короля" — это целая симфония. Разнообразная. Многоликая. Благородная, пылкая, полная удальства, светлых мечтаний, надежд и стремлений — всё ещё будет и всё осуществимо! Светлая и жизнерадостная, хрупкая и изящная, как цветок, ещё не тронутый морозом. Нежная и плавная, слившая воедино тепло любви и холодок тоски, — мечта о невозможном, тайная запретная радость. Тяжёлая, угловатая и колючая, как каменная глыба, и тёмная, как безлунная ночь, — лик войны, лик тяжкой жизни, лик чьего-то каменного сердца. Мрачная, пахнущая чем-то ядовитым — неприкрашенный портрет злодея или злодейки. Чистая, как горный ручей, возвышенно-благородная, проникнутая печалью и горечью, но сохранившая своё устремление несмотря ни на что. Суровая и пламенная, полная боевого духа музыка битвы. Нет, это словами не передашь! Это надо слышать!!!

А какие песни! Как подснежники, расцветающие среди снега. Как пламя, бьющееся под коркой льда и растапливающее его. Такое от них впечатление. Столько в них одновременно и сдержанности, и пылкости чувств. Как и в любви главных героев "Лица короля" — Ким Гахи и Кванхэ.

Песен три.
Первая — страстная и горькая, страдающая и мужественная, поистине пламенная песнь «Это слово "Прощай"» в исполнении певца Чон Дон Ха. Песня мужчины, который не в силах попрощаться в душе с любимой и, хоть они и расстались, он всё равно ждёт её, несмотря ни на что. Это крик души Кванхэ.
Вторая — плавная, мягкая, нежная, с оттенком чего-то волшебного, похожая на круги, расходящиеся по воде, песня «Единственный» в исполении певицы Мин А (Пан Мин А) — той самой, которая сыграла главную героиню в дораме "Красавица Гон Шим". Песня безоглядно влюблённой, очарованной женщины. Чья это песня? Может быть, Гахи? Может быть. Но пара строчек в тексте наводит на мысль, что на ситуацию Гахи это не совсем похоже. Может, в этой песне высказаны, пусть и от женского лица, чувства главного героя, Кванхэ? Иногда бывают в дорамах такие песни, иллюстрирующие историю любви героев шиворот-навыворот... А может быть, это песня "третьего угла" любовного треугольника — Ю Чжонхва, безответно влюблённой в Кванхэ? Тоже может быть...
Третья — похожая на синюю ночь, пронизанную морозом, на серебристый иней, полная горечи и любви песня «Это ты» в исполнении певицы Сон Сын Ён. Вот эта песня как раз и есть исповедь Ким Гахи.

Инструментальные мелодии этих песен очаровательны сами по себе — их можно слушать даже просто так, отдельно от песен. Нечасто встречается такое! О Чжун Сон всё-таки гений...

Причём в альбом OST вошла далеко не вся музыка, звучавшая в дораме! В дораме были ещё и другие замечательные мелодии, которые в тесные рамки альбома, как водится, не втиснулись. Были даже несколько мелодий из "Веры", только в чуточку другой аранжировке, — те самые замечательные мелодии, одни настороженно-тревожные, другие забавные и смешливые, которые и в "Вере" в дораме звучали, а в альбом OST не вошли! Не везёт им, бедным. Зря. Они заслуживают большего. А в одной сцене в какой-то из начальных серий звучала композиция, прямиком перекочевавшая из альбома OST "Веры", — но звучала весьма к месту. Композитор же в обеих дорамах один. Имеет право использовать свои творения, как ему заблагорассудится.

Но создателям дорамы мало было превратить дораму в музыкальную симфонию, они ещё и превратили её в торжество операторского искусства! Ракурсы и композиции кадра, хоть при стоячей камере, хоть при движущейся, впечатляющие эффекты и спецэффекты, все богатые разнообразием операторские приёмы здесь не просто хороши — они прекрасны, блестящи, великолепны! Причём не только красотой своей, но и выразительностью, передачей чувств, созданием нужной атмосферы. Начальные серии — это вообще была выставка достижений операторского искусства. Но, как ни удивительно, каждый эффектный приём был как раз к месту — не втиснут просто так, а использован как самый подходящий. В дальнейших сериях операторы стали вести себя поскромней, приёмы стали не столь изобильно разнообразны, но сила выразительности кадра от этого нисколько не ослабела. От начала и до конца дорамы всё было на своих местах, всё разумно и уместно, всё передавало по максимуму именно те ощущения, какие надо. Аплодисменты мастерству талантливейших тружеников, которых мы зрители, никогда не видим, но чьими глазами мы видим всё!!
 
 Нельзя не сказать про работу костюмёров — такую красоту они создали! Каждый наряд, будь он роскошный, или простой, или совсем задрипанный — гармонично вписывался в общую картину, вносил нужную ноту и радовал глаз. Прямо-таки поэтический подход к созданию костюмов.

Так, кого ещё я забыла поблагодарить? Ой, самых главных забыла — сценаристов и режиссёров! Две женщины-сценаристки Ли Хян Хи и Юн Су Чжон — спасибо им за глубокие и прекрасные идеи, за интересных героев, за пестрящий неожиданностями сюжет, несущийся со скоростью горной речки и вибрирующий от напряжения, как туго натянутая струна! Два режиссёра-постановщика Юн Сон Сик и Чха Ён Хун — их работа выше всяких похвал! Они сотворили особый, неповторимый аромат этой дорамы, похожий на запах морозной свежести в воздухе. Они создали поистине живой мир, наполненный стремительным движением, напряжённой борьбой и пылкими чувствами. И даже когда изредка извивы сюжета приводят зрителя в недоумение, и он чешет в затылке, пытаясь понять, почему всё именно так произошло, даже тогда ему верится, что всё это — взаправду, по-настоящему. По уровню реалистичности впечатления эта явно фантазёрская дорама намного обгоняет многие другие исторические дорамы, более близкие и к официальной версии истории, и к реалиям быта эпохи, но воплощённые на экране кистью не столь безоглядно смелой и свободной. А может быть, именно мысль о том, что они творят фантазию, позволила создателям дорамы "Лицо короля" обрести такие крылья и пуститься в такой полёт?

***

Пара благодарственных слов об исполнителях главных ролей.

 Ли Сон Чжэ в роли Сон Чжо. (Не перепутайте! Ли Сун Чжэ — это другой актёр, он в этой же дораме играет старого чтеца лиц Пэк Кёна.)

Он передал характер своего героя во всех его весьма разнообразных проявлениях так по-настоящему, что зритель верит ему во всём. И вызвал к себе изрядный спектр сильных, горячих чувств — от ненависти и отвращения до симпатии и сочувствия, от симпатии и сочувствия до отвращения и ненависти. Причём весь этот противоречивый и "многоликий" образ чувствуется цельным. Ли Сон Чжэ — очень талантливый актёр. И весьма обаятельный.

Во время второго просмотра дорамы в мыслях сами собой возникали сравнения двух образов короля Сонджо — в дораме "Лицо короля" и в дораме "Бессмертный флотоводец Ли Сунсин". Сонджо из повести о великом флотоводце — это полностью взрослый человек, и ответственность за всё плохое и хорошее, что он натворил, лежит на нём полностью. А Сонджо из "Лица короля" — взрослый ребёнок, который лишь наполовину злодей, а наполовину — жертва своего окружения. Который из этих Сонджо был сложнее и интересней, трудно сказать. Они разные, но тем не менее в них есть и схожие черты. Это одно и то же общее направление трактовки образа исторического Сонджо, отличающееся от общего направления трактовки в более ранних дорамах.

 Со Ин Гук в роли Кван Хэ. (На всякий случай: не путайте! Сон Иль Гук — это другой актёр, снимавшийся в других дорамах. Это Чумон, Мухюль и Чан Ёнсиль. Имена похожи...)

Это была его первая историческая роль. У исторических дорам своя специфика, а делать что-то новое, неосвоенное в первый раз всегда трудно. Но Со Ин Гук справился великолепно! Смотрелся в чосонском антураже так естественно, что и не подумаешь, что ему впервой. В ярком многокрасочном образе Кванхэ он "развернулся", показав свой талант в широком спектре. Ему всё по плечу: и озорная, удалая комедия, и горестная, со слезами в три ручья, трагедия, и благородная, высокая патетика, и по-настоящему серьёзный образ героического и "государственного" плана. И всё это — "на полную катушку", с размахом и от души, так что зрителю верится. Молодец!

Чжо Юн Хи (Чо Юн Хи) в роли Ким Га Хи.

Сколько я читала критических зрительских комментариев о её роли в этой дораме, отзывов типичных и традиционных, кочующих от одной актрисы к другой актрисе, от одной дорамы к другой дораме: "рыба сушёная", "бревно", "чувств никаких", "играть не умеет", "романтики в ней ни на грош"... Но когда смотрела дораму — ничего подобного не увидела. Ни в первый просмотр, ни во второй. А увидела совершенно обратное.

У Чо Юн Хи действительно драгоценное лицо, но не в смысле физиогномики, а в смысле актёрском. Лицо выразительное и переменчивое. Когда она в хорошем настроении — нежное и утончённое. Когда улыбается — она просто сияет, у неё очаровательная и очень женственная улыбка. После пережитого горя (в дораме) лицо становится каким-то блёклым, неказистым, очень грубым, прямо-таки по-мужски грубым. Когда её сердце оттаивает — и лицо становится более тёплым и вновь красивым. Когда она в боевом настроении — не возникает сомнений, что эта хрупкая девушка может здорово врезать! Когда она во дворце — лицо вновь меняется: красивое, но холодное, с суровым разлётом бровей, с острым взглядом. Она пришла сюда сражаться за своего родного человека, и она в полном праве! Очень переменчивое, выразительное лицо.

Причина, по которой Чо Юн Хи получила такие незаслуженно критические отзывы зрителей — в том, что она правильно сыграла свою героиню. Героиню, не только очень сдержанную в проявлении своих чувств, но и не позволяющую себе поддаваться чувствам, очень строгую к себе, нисколько не пылкую, аж никак не романтичную. Героиню необычную и нестандартную, резко выделяющуюся на фоне других героинь южнокорейских дорам: обычно такими качествами наделяют мужские образы, а не женские. Этот образ изначально был таким — по сценарию. Да и по режиссёрскому взгляду тоже. Но шишки достаются всегда актрисе...

Чо Юн Хи не солгала ни в одной чёрточке, ни в едином штрихе, она создала образ правдиво от начала и до конца! Очень естественно и внутренне логично, без каких-либо натяжек. Играя Ким Гахи, она не угождала чьим-либо зрительским вкусам, а показывала живого человека — таким, каким он был. Живой человек оказался "не таким, каким нам всем бы хотелось", и зрители обиделись. Если бы Чо Юн Хи при создании образа солгала и вместо настоящего подала бы нечто отчасти фальшивое, но зато более соответствующее зрительским ожиданиям, зрители бы её так не ругали. Честная актёрская работа бывает благодарной не всегда.

Единственное, что не удалось Чо Юн Хи — это выглядеть по-мужски в мужском чосонском костюме. Ведь по сценарию, даже чтецы лиц должны были на неё, переодетую мужчиной, взирать озадаченным взглядом, не в силах понять, что это за парадокс ходячий и кто перед ними на самом деле. Ну, тут уж Чо Юн Хи не виновата: что поделать, если этот самый чосонский мужской костюм своим покроем и тканью всё время подчёркивал женственность и утончённость актрисы, а улыбка у неё от природы такая, что за мужскую не примешь никак! Вот когда она, убитая горем, некоторое время ходила с потускневшим и огрубевшим лицом, тогда она действительно была похожа на мужчину, но — тогда она была уже в женском платье...

Син Сон Рок (Шин Сон Рок) в роли Ким До Чхи.

Очень яркий, обаятельный и талантливый актёр. Мастер по созданию образов всяких "очаровательных мерзавцев" и разных сложных натур. Сумел изрядно озадачить зрителя, создав не просто сложный, а прямо-таки заковыристый образ Ким До Чхи "во всей красе" — блистательно, с каким-то широким размахом, и так, что сразу не раскусишь, "многоликий вы наш"... "Саморисование" (выпендирвание) своего героя превратил в особый вид искусства, в завораживающее зрелище. В общем, Син Сон Рок изобразил Ким До Чхи именно таким, каким он быть и должен. Спасибо ему, это было впечатляюще!

***

 Продолжение рецензии следует!