Отзыв на дораму The Witness

Кто-то... Лу Сяосин просыпается каждое утро, умывается, одевается. Все на ощупь. Руки хаотично двигаются, пытаясь найти, на что бы опереться. И когда под пальцами гладкая поверхность умывальника, шкафа или стола, становится спокойно. Все хорошо. Все, как всегда. За ночь ничего не поменялось. И пусть она живет так уже три года, рукам все равно нужно за что-то цепляться, чтобы их хозяйка знала, что все в порядке. 

И рядом обязательно должен быть Цун Цун, собака-поводырь. Единственный друг. Единственное живое существо, которому Сяосин доверяет, на которого полагается. Собака-поводырь. Как много скрыто за этим словом. Доверие. Забота. Любовь. Преданность. Тепло. Дружба. Жизнь. 

Сяосин уже три года не может себя простить. Вся ее жизнь превратилась в колючее чувство вины в тот день, когда она думала, что поступает правильно, что она оберегает близкого ей человека, что помогает ему. Тот, кого Сяосин пыталась уберечь, считал, что она перебарщивает. Ему это не нужно было. Мы видели его от силы пять-десять минут, но сразу стало ясно: такие, как он, думают только о себе. И из-за таких, как он, другие люди потом годами не могут прийти в себя, не могут поверить в то, что они ни в чем не виноваты. А Сяосин не была виновата. Виноваты были ее родители: люди, которые должны были объяснить ее брату, как нельзя поступать. 

Но из любой клетки (неважно, каким образом созданной) нужно выбираться. И если мы сами не в состоянии это сделать, нас оттуда вышвыривают обстоятельства. Случай. Судьба. Как ни назови, а суть не изменится: происходит что-то из ряда вон, мы выбираемся из зоны комфорта и в какой-то момент осознаем, что клетка-то была ненастоящая. Прутья вдруг рассеиваются, словно дым. Не было никакой клетки. Мы ее придумали. Иллюзию, с которой комфортно жить. И вот эту самую иллюзию вдребезги разбивает судьба.

Сяосин становится свидетельницей страшной аварии и чудом спасается. В эту дождливую промозглую ночь катастрофу видит и паренек по имени Лин Чунь. Но, как мы все знаем, свидетели долго не живут, и за этими двумя начинается самая настоящая охота.

С первого же дня знакомства Лин Чунь напоминает Сяосин человека, которого она три года назад все-таки не уберегла. Импульсивность, фразы, интересы, юношеский максимализм... Все как у того, мертвого. И сердце, разбитое, но кое-как склеенное, начинает подавать признаки жизни. Нервно дергается, сжимается, боится и бьется-бьется-бьется. Потому что больно. Больно представить, что этот самый Лин Чунь, так сильно похожий на того, другого, тоже пострадает. И животный страх заставляет Сяосин действовать.

Ей нужно ему довериться. Идти на голос, знать, что эти глаза ее не обманут, не бояться. Вложить ему в пальцы нити своей жизни и судорожно дышать. Все получится, потому что она не одна. Впервые за три года рядом есть кто-то такой же теплый и живой, как Цун Цун. Кто-то, кому не все равно. Кто-то, кого Сяосин в этот раз точно-точно убережет.

Убережет от Тан Чжэня. От того, кого разыскивает полиция, от того, кто своей судьбой немножко на нее похож, от того, кто чертовски устал от этой жизни. Ненавижу, когда начинаю сочувствовать злодеям. Было бы легче, если бы Тан Чжэнь был просто психом, который бы без разбора потрошил людей направо и налево. Было бы легче, если бы не хотелось схватить его за плечи, хорошенько встряхнуть и объяснить: из клетки надо выходить. Потому что ничего не изменится. Потому что от того, что он делает, рана в груди не затянется, сердце не склеится, и душа не успокоится. Потому что болеть будет всегда. Выход из клетки нашелся. Иллюзию поймали за хвост и разнесли ее вдребезги. А у меня осталось чувство горькой и неприятной жалости. К своему ужасу, я могла понять Тан Чжэня и даже немного сопереживала ему. Спи, Тан Чжэнь, пусть дождь смоет твои грехи.

И пусть Лин Чунь найдет правильный путь, а Сяосин простит себя. 

И пусть в каждом полицейском участке будет капитан Лу, который поверит.

Пусть.